Маргаритки - Страница 74

Сотрудник из их группы проделал солидную работу и выяснил, кому принадлежат наиболее часто встречающиеся номера. Но имелось большое количество номеров, привязанных к не подлежащим регистрации сим-картам с предоплатой, так что узнать, кто пользовался номером, было невозможно. За последний месяц у Тони Свенссона были телефонные контакты с пятнадцатью подобными номерами. Может, один из них принадлежал тому — или той, — кто вышел на него и принудил вести двойную игру? Может, священник, может, полицейский. Кто-то не такой, как Тони Свенссон.

Петер закрыл таблицу с телефонными номерами. Надо вернуться назад и начинать думать снова. В этот момент в дверь постучали. Петер не произнес ни слова, но метнул взгляд, полный раздражения.

— Звонил агент, — коротко доложил Юар. — Мы были правы, дочь Тони Свенссона свободна как птица. Он поехал прямиком к ее школе.

— Хорошо, — так же кратко ответил Петер.

— И еще он сделал два звонка, когда навещал дочь.

Петер напряженно ждал.

— Первый звонок — своей бывшей, матери девочки, а второй — на номер, привязанный к анонимной телефонной сим-карте с предоплатой.

Петер вздохнул. Куда ж еще?

— Но нам удалось узнать, где приблизительно находился владелец телефона и где, судя по телефонному трафику и соединениям с базовой станцией, он обретался в течение дня.

— Где же? — спросил Петер, не в силах скрыть любопытства.

— Здесь, на Кунгсхольмене. Поблизости от нашего квартала Крунуберг.

— Уж не в отделении ли полиции Норрмальма?

Юар улыбнулся.

— Сложно сказать, но все может быть.

На обратном пути из Шерхольмена у Фредрики появилась идея.

— А что, если заехать на Экерё посмотреть на дом дочек?

— Зачем? — удивился Алекс.

— Потому что я его не видела, — ответила Фредрика просто. — И потому что, мне кажется, если бы я там побывала, то смогла бы лучше понять Каролину и Юханну Альбин.

— Ты все-таки уверена, что обе они причастны к убийству родителей? — с любопытством спросил Алекс.

Фредрика положила обе руки на живот.

— Может быть, — только и ответила она.

Алекс позвонил прокурору и получил устное разрешение на повторное посещение дома. После они заехали в Управление забрать копию ключей, которую изготовили техники, когда были там в прошлый раз. Спустя полчаса Алекс уже парковался у дома на Экерё.

Выйдя из машины, он нахмурился.

— Здесь кто-то побывал, — сказал он, указывая на параллельные следы колес в подтаявшем снегу.

— Это не ваши следы? — удивилась Фредрика.

— Нет, они от другой машины, — ответил Алекс и начал фотографировать отпечатки протекторов камерой мобильного.

Фредрика огляделась вокруг, вдыхая прохладный воздух и наслаждаясь тишиной.

— Красиво здесь, — вырвалось у нее.

— Раньше наверняка еще красивее было, — отозвался Алекс, убирая телефон. — Раньше здесь был луг, — сказал он и показал на соседний дом. — Но муниципалитету конечно же надо было продать участок, вот тут и понастроили всего.

— Луг, — мечтательно повторила Фредрика. — Должно быть, здорово было вырасти в таком раю.

Алекс первым направился к дому по жесткому насту. Замок чуть скрежетнул, когда он повернул ключ, и дверь протестующе скрипнула.

— Добро пожаловать, заходи, — обратился он к Фредрике и пропустил ее вперед.

Входить в чужой дом — в этом есть что-то завораживающее. Фредрика успела поприсутствовать при нескольких обысках и ловила себя на фантазиях о жизни обитателей дома или квартиры. Счастливы они или несчастны? Бедны или богаты? В большинстве случаев причина визита полицейских именно к ним оказывалась очевидна. Вид жилья говорил о нищете или социальном неблагополучии, мебель и утварь покрывал толстый слой грязи.

Дом сестер Альбин выглядел совсем иначе. В нем присутствовало ощущение уюта, хоть и было видно, что в доме никто не проживал постоянно. Внимание Алекса привлекло что-то на кухне, а Фредрика тем временем осматривала комнаты дома, сначала на нижнем, а потом на верхнем этаже. Все кровати были застелены, но простыни под тяжелыми покрывалами затхло пахли сыростью. Платяные шкафы стояли пустые, если не считать нескольких комплектов спортивной одежды, все размера Якоба Альбина. Скромная обстановка комнат несла на себе отпечаток индивидуальности. Взгляд Фредрики привлек засушенный цветок в рамке, висевший на стене одной из комнат. Ей пришлось подойти поближе, чтобы рассмотреть его. Маргаритка, высушенная под прессом, настолько ветхая, что, казалось, готова рассыпаться в любой момент. В абсолютном одиночестве на совершенно пустой стене.

«Откуда она?» — задалась вопросом Фредрика и пошла дальше по дому.

Она рассматривала все семейные фотографии, развешанные по стенам и расставленные по полкам, вместе с детскими башмачками и игрушками, принадлежавшими девочкам, когда те были совсем маленькими. Как и ее коллеги, она подметила, что Юханна Альбин словно исчезла с фотографий. Сначала была, а потом исчезла.

«Не символично ли это? — спросила себя Фредрика. — Юханна Альбин словно стала менее дорогим членом семьи. В таком случае почему? Или она сама отреклась от них?»

Фредрика начала систематически просматривать фотографии. Сперва на верхнем, потом на нижнем этаже. Она снимала рамки со стен, вынимала снимки и рассматривала их оборотные стороны, чтобы проверить, нет ли на них даты или какой другой пометки. К своей радости, она обнаружила, что тот, кто повесил все фотографии, был человеком педантичным и подписал практически каждый снимок.