Маргаритки - Страница 34

Фредрика выпрямилась, услышав свое имя, и, как обычно, открыла свой блокнот. Алекс подавил улыбку, боясь, что ее примут за насмешливую ухмылку: следователь Бергман, как всегда, подготовилась образцово.

— Якобу Альбину принесли известность прежде всего два дела. — Она начала с рассказа о том, как Якоб позволил семье беженцев поселиться в церкви, где те прятались от чиновников из Миграционного управления. — Кроме того, нужно упомянуть его участие в группе помощи. Я связалась с ее руководителем, Агне Нильссоном. Он очень переживает из-за смерти Якоба и хотел бы прийти к нам сюда потолковать завтра утром. Я обещала это устроить.

— Вы говорили об угрозах, которые получил Якоб? Он знал о них? — спросил Алекс.

— Да, знал, — ответила Фредрика. — Но никто из группы не принял их всерьез, они знали, что их активность вызывает раздражение у многих. Кроме того, Агне полагал, что угрозы прекратились.

Алекс выглядел удивленным.

— Почему он так решил? — спросил Петер.

— Потому что они обсуждали это на прошлой неделе и Якоб упомянул, что ничего не получал уже больше недели.

Петер полистал свои бумаги.

— Неправда, — заявил он. — В течение последних двух недель ему пришло еще три сообщения.

— Странно, — заметил Алекс. — Обсудим это с ним завтра. — Он пометил у себя в блокноте. — Странно еще то, — продолжал он, — что больше никто не знал об угрозах. Ни Свен Юнг, нашедший его, ни Рагнар Винтерман. Почему Якоб никому не доверился?

Юар склонил голову набок.

— В этом нет ничего странного, — спокойно объяснил он, — в случае, если Якоб сам не расценивал их как угрозу. Возможно, с ним такое случалось и раньше, когда он работал с другими делами.

— В его почтовом ящике были другие письма? — спросил Алекс.

Петер покачал головой:

— Нет. Но это не означает, что он никогда не получал таких мейлов. Просто не сохранил их.

Алекс бросил взгляд на часы и решил, что совещание пора заканчивать.

— Хорошо, — подытожил он. — Нам до сих пор неизвестна роль угроз в этом деле, но мы совершенно точно не можем сбрасывать их со счетов, пока не поговорим с группой помощи и, разумеется, с Тони Свенссоном. Мне нужна распечатка всех входящих и исходящих звонков со всех номеров, которыми пользовался Якоб Альбин, посмотрим, может, этот Тони Свенссон ему звонил. После пойдем к прокурору и попросим разрешения взять его за угрозу насилием — для начала. Есть у нас еще что-нибудь по этому делу?

Петер, поколебавшись, поднял руку:

— Иов, библейский персонаж, упомянутый в одном из последних посланий, — произнес он и изложил свои соображения.

И вдруг он почувствовал себя идиотом.

Но Алекс смотрел на него очень внимательно.

— Интересно, — сказал он. — Что думают другие?

Юар пошевелился.

— Может, и интересно, но не заслуживает большого внимания. Очевидно, Тони Свенссону было небезызвестно, что он пишет священнику, — произнес он, и Петера бросило в жар.

— Вряд ли можно ожидать от персонажа с биографией Тони Свенссона знаний о том, кто такой Иов, — заметила Фредрика. — Может, стоило бы поразмыслить над этим?

— Что ты имеешь в виду? — удивился Алекс.

— Только то, что я говорю. Удивительно, что такой человек, как Тони Свенссон, свободно оперирует библейскими именами и превосходно вставляет их в контекст ситуации.

Алекс смутился.

— Должен признаться, я не знал, кто такой этот Иов, пока Петер не рассказал.

Фредрика улыбнулась, но промолчала.

— Кстати, у кого-нибудь есть новости про дочь Юханну? — переменил тему Алекс. — Найти ее становится делом все более и более срочным. Особенно после визита к ним домой на Экерё сегодня.

Никто не ответил, ни у кого никаких новостей не было.

Алекс прошелся взглядом по собравшимся у стола.

— Что-нибудь еще? — спросил он.

Фредрика подняла руку.

— Да?

— У меня есть новые данные по делу неопознанного сбитого мужчины, — сказала она.

— Ага, говори!

— Похоже, это убийство, — сказала Фредрика. — Его не просто сбили машиной, по нему потом намеренно проехались.

— Да иди ты! — простонал Алекс. — Только этого нам еще не хватало, еще одного убийства!

Обострившееся чутье Алекса подсказывало ему: эти два случая наверняка связаны и потянут за собой много чего еще.

Фредрика позвонила Спенсеру по пути с работы. Он не отвечал, и она забеспокоилась. Ее потребность регулярно слышать его голос росла с каждым днем, особенно вечером, с приближением ночи, которой она так боялась.

«Как же я дошла до такой жизни? — в тысячный раз спрашивала она себя. — Как случилось, что мои мечты и планы привели меня на эту жуткую развилку?»

Ответ был всегда одинаков, и сегодня вечером тоже. Она уже десятилетиями не позволяла своим сокровенным мечтам вести ее по жизни. Вместо этого она предпочитала решать сиюминутные проблемы, а в личной жизни довольствовалась тем суррогатом, который предлагала жизнь.

«Вот кем становишься, когда лишен возможности выбора, — устало думала она. — Остаточным продуктом с печатью той проклятой Катастрофы».

И снова она завладела ее мыслями. Катастрофа, главный и роковой момент ее жизни.

С ранней юности она мечтала стать скрипачкой. Музыка была естественной средой в ее семье, Фредрика вместе с братом фактически выросли за кулисами больших сцен, где вместе с отцом поджидали маму после концерта или выступления.

— Видишь, как мама играет? — шептал папа с затуманенным от гордости взглядом. — Видишь, она живет ради этого?